УТИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД:
ТРАНСОВОЕ НАВЕДЕНИЕ И ВНУШЕНИЕ
Эриксон (Ericson, 1958, 1959) провел различие между формальными ритуализированными процедурами наведения транса, где один и тот же метод применяется механически к любому человеку, и натуралистическим подходом, в котором для погружения в транс утилизируется уникальность личности и поведения пациента. При таком утилизационном подходе внимание пациента сфокусировано на каком-либо важном аспекте его собственной личности или поведения таким образом, что это ведет к внутренней фокусировке, которую мы определяем как терапевтический транс. При этом привычные сознательные установки пациента более или менее депотенциализированы, и задействованы бессознательные поиск и процессы, чтобы способствовать терапевтической реакции. В этой главе мы проиллюстрируем утилизационный подход к трансовому наведению и внушению на различных примерах из клинической практики. Мы проанализируем некоторые типичные методы подготовки пациентов к трансовому опыту вместе с наведением и ратификацией транса. В этих примерах мы сфокусируемся на том, как взаимодействие утилизационного подхода и форм косвенного внушения могут способствовать терапевтическому результату, фактически, в любой ситуации, в которой оказываются пациент и терапевт.
1. ПРИНЯТИЕ И УТИЛИЗАЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ, ПРОЯВЛЯЕМОГО ПАЦИЕНТОМ
Первый шаг в утилизационном подходе, как и в большинстве других видов психотерапии, — это принятие поведения, проявляемого пациентом, и признание его личной системы представлений. Эта открытость и принятие взглядов пациента способствует соответственно открытости и принятию пациентом терапевта. Нижеследующие примеры, взятые из неопубликованных и опубликованных записей старшего автора (Эриксон 1958, 1959), показывают, каким образом раппорт может быстро привести к терапевтическому трансу и развить его.
Развитие состояния транса — это внутрипсихическое явление, зависящее от внутренних процессов, действия же гипнотизера направлены только на создание подходящей ситуации. В качестве аналога можно привести пример с инкубатором, который служит подходящей средой для выведения цыплят из яиц, но на самом деле выведение зависит от развития процессов жизни внутри яйца.
При наведении транса неопытный гипнотизер пытается направить или подчинить поведение субъекта своей концепции, как должен вести себя субъект. Постоянно следует минимизировать роль гипнотизера и усиливать роль субъекта. Здесь можно привести пример с одним добровольным испытуемым, позже этот пример стал использоваться при обучении медиков гипнозу. После общей дискуссии на тему гипноза одна девушка выразила готовность немедленно погрузиться в транс. Ей предложили выбрать стул и позу которые будут для нее комфортны. Когда она это сделала, то заметила, что хотела бы закурить сигарету. Ей сразу же дали сигарету и она стала лениво курить, медитативно наблюдая за поднимающимся вверх дымом. Ей говорили отдельные фразы об удовольствии от курения и от наблюдения за клубящимся дымом, об ощущении покоя, когда она подносит сигарету к губам, о внутреннем ощущении удовольствия от нарастающей внутренней поглощенности приятным курением без необходимости уделять внимание происходящему вовне. Кратко были произнесены фразы о ее вдохах и выдохах, причем сказанные в такт с ее дыханием. Другие фразы касались той непринужденности, с которой она почти автоматически поносила сигарету к губам, а затем опускала руку на ручку стула. Эти фразы также говорились в соответствии с ее поведением. Вскоре слова вдох, выдох, поднимать и опускать приобрели обучающее значение, которое она не осознавала из-за внешне разговорной природы внушений. Подобным образом отдельные внушения, в которых слова спать, сонный и сон, были сделаны в такт с ее морганием.
Прежде, чем она докурила сигарету, она погрузилась в легкий транс. Затем ей внушили, что она может продолжать получать удовольствие от курения, по мере того как она все крепче засыпала, так что гипнотизеру пришлось следить за ее сигаретой, пока она все больше и больше погружалась в глубокий сон, таким образом, пока она спала, она продолжала испытывать приятные ощущения от курения. Удовлетворительный глубокий транс завершился, и она получила исчерпывающее обучение, чтобы научиться реагировать в соответствии со своими собственными бессознательными паттернами поведения.
В этом примере первичная подготовка и способствование оптимальному функционированию системы представлений происходили по мере того, как субъект слушал отвлеченную речь гипнотизера. Старший автор в качестве учителя в своем общем разговоре о гипнозе не мог не воспользоваться косвенным фокусированием и идеодинамическим фокусированием. Как мы видели в предыдущий главе, такие общие дискуссии автоматически инициируют идеодинамический процесс, который затем может служить основой для опыта погружения в транс.
Тот факт, что эта девушка вызвалась добровольно, говорит о том, что первоначальная подготовка была для нее особенно эффективна. Один из приятных моментов при работе с добровольцами в таких группах заключается именно в такой форме осознания своей собственной готовности к трансу.
Ее странное желание покурить в тот момент, когда ее пригласили для трансовой работы, возможно, было бы дезорганизующим признаком сопротивления по отношению к менее опытному терапевту. Действительно, когда позже студенты, которые не принимали ее желания покурить, пытались работать с той же девушкой, им не удавалось ввести ее в транс. Старший автор сразу же принял ее поведение и даже дал ей сигарету. Это улучшило их раппорт, и они вместе сфокусировались на ее курении. По мере того как она медленно и медитативно курила, мы начали понимать, что ее очевидно подрывное желание курить могло быть бессознательно принятым решением сотрудничества с процессом гипноза. Для этой девушки курение было способом вызвать внутреннее медитативное состояние полностью в соответствии с наведением транса. Старший автор распознал и утилизировал это медитативное состояние для наведения транса путем усиления фиксации ее внимания на курении, пользуясь обычной разговорной речью. Этот отвлеченный разговор дает ему общий контекст, в который он может вкраплять внушения об удовольствии, покое, внутреннем ощущении удовлетворения и о нарастании полной поглощенности курением в комфорте, без необходимости обращать внимание на происходящее вовне. Эти разбросанные в речи внушения направлены на еще большую нейтрализацию ее привычной сознательной направленности. Процесс незнания и неделания, возникающий тогда, когда не нужно обращать внимания на внешнее, ведет ее к бессознательному поиску каких-то новых направлений и ориентировок.
Такое новое направление было задано Эриксоном его очевидным интересом к ее курению. Затем он утилизировал ее курение для бессознательного научения, ее вдохи и выдохи, поднимание и опускание руки стали рефлективно следовать его голосу и внушениям. Этот бессознательный рефлекс был способом оценки и укрепления ее ответной внимательности. Наконец, идеодинамическое ассоциативное значение таких слов, как спать, было затем ассоциировано с ее актуальным морганием, внушая сон (веки закрываются, дрожат и т.д.). Хотя и терапевт, и пациент полностью осознают, что терапевтический транс это не сон, слова, вызывающие идею сна, вызывают ассоциативное поведение (как комфорт и ничего-не-делание), облегчающее вхождения в транс.
Раппорт был еще больше усилен, когда он взял ее сигарету и предложил продолжать получать удовольствие от курения, по мере того как она все крепче засыпает. Галлюцинаторное выполнение желания чего-то, чем она очевидно наслаждалась, например, курение, было сделано зависимым от сна все более и более явно. Ей дали надежду на продолжение позитивных ощущений и дальше, по мере того как она все глубже погружается в транс. Такая явная утилизация ее курения вместе с многочисленными формами косвенного внушения, способствовавшим оживлению ее собственных ассоциативных процессов, привели к обширному трансовому обучению.
Наш следующий пример является живой детальной иллюстрацией того, как сверх интеллектуализированную систему человека, направленную, прежде всего, на внешний мир, можно постепенно сфокусировать внутри, что более подходит для терапевтического транса.
Этот пациент вошел в кабинет очень энергично, сказав, что не знает гипнабелен он или нет. Он был готов погрузиться в транс, если это было возможно, при условии, что автор будет пользоваться в своем подходе интеллектуальным методом, а не каким-нибудь ритуальным или мистическим. Он сказал, что нуждается в психотерапии по нескольким причинам, и что он испробовал разные школы психотерапии, но безрезультатно. Гипноз применялся в разных случаях, но с треском провалился из-за мистицизма и отсутствия интеллектуального подхода.
Расспросы показали, что для него имел значение интеллектуальный метод, а не внушение идей, но вопросы к нему касались его мыслей и чувств относительно реальности. Он заявил, что автор должен осознавать, что сидит на стуле, что стул напротив стола, и что это суть факты реальности. Поскольку они таковые и есть, их нельзя не заметить, забыть, отрицать или игнорировать. В дальнейшем рассказе он заметил, что очевидно он напряжен, встревожен и обеспокоен дрожью в его руках, лежавших на ручках стула, а также он сильно отвлекался, замечая все происходящее вокруг него.
Автор в тот же момент ухватился за последнюю реплику как за основу для начала взаимодействия с ним. Он сказал: «Пожалуйста, продолжайте рассказывать о ваших идеях и понимании, позволив мне лишь перебивать вас, чтобы убедиться, что я полностью все понял и что я следую нити рассказа. Например, вы упомянули стул, но очевидно вы видели мой стол и отвлеклись на предметы, которые на нем лежат. Пожалуйста, объясните подробнее».
Он дал развернутый ответ с различными более или менее связанными комментариями обо всем, что находилось в поле его зрения. Во время каждой короткой паузы автор вставлял слово или фразу, чтобы вновь направить его внимание. Эти прерывания, сделанные со все увеличивающийся частотой, были следующими: это пресс-папье, шкаф для документов, ваша нога на ковре, верхний свет, занавески; ваша правая рука на ручке кресла, картины на стене, изменяющаяся фокусировка ваших глаз, когда вы осматриваетесь; интерес к названиям книг; напряжение в плечах, ощущение кресла, отвлекающий шум и мысли; тяжесть рук и ног, тяжесть проблем, тяжесть стола, канцелярские принадлежности; записи других пациентов, феномен жизни, болезни, эмоций, физического и психического поведения; безмятежная расслабленность; необходимость обращать внимание на чьи-то потребности, необходимость обращать внимание на чье-либо напряжение, во время разглядывания стола или пресс-папье, или шкафа для бумаг; комфорт от ухода от всего окружающего; усталость и ее нарастание; неменяющийся стол; монотонность шкафа для бумаг; необходимость отдохнуть; комфорт при опускании век; расслабляющее ощущение глубокого дыхания; удовольствие от пассивного обучения; способность интеллектуально познавать бессознательное. Другие подобные краткие замечания делались сначала редко, а затем со все возрастающей частотой.
Сначала эти вставки были просто дополнительными к собственным мыслям и высказываниям пациента. Поначалу его нужно было лишь стимулировать к дальнейшим усилиям. По мере того как это было сделано, стало возможным утилизировать его принятие стимулирования его поведения с помощью пауз и сомнений при завершении этих вставок. Это вызвало эффект ожидаемой зависимости от автора для дальнейшей и более полной стимуляции.
По мере того как процедура продолжалась, постепенно и незаметно для пациента его внимание все больше направлялось к его внутренним субъективным проблемам. Затем стало возможно использовать почти непосредственно простые техники прогрессивной релаксации и добиться легкого транса.
На протяжении всей терапии дальнейшие наведения транса происходили в основном таким же образом, хотя процедура постепенно сокращалась.
Первоначальное высказывание пациента о том, что он не знает, гипнабелен ли он, является важным признаком его готовности к трансу. Как мы видели в первой главе, незнание и неделание — важные условия для переживания опыта транса. Этот высокоинтеллектуальный клиент указывает, что есть область, где он не знает, область, где его привычные установки и система представлений нестабильны, гипноз — это область, где все эти привычные и, очевидно, в некотором роде неадекватные психические рамки можно обойти, таким образом, может иметь место необходимая психотерапия.
К тому же пациент поставил свои условия для опыта транса. Автор (старший автор) должен избегать любых намеков на мистику и ритуалы и пользоваться интеллектуальным подходом. Интеллектуальная направленность пациента, очевидно, является возможностью, которую каждый чувствительный терапевт оценил бы как самую подходящую для утилизации.
Затем пациент описывает свое рассеянное состояние, и старший автор сразу же использует его как базис для начала взаимодействия. Он предлагает пациенту продолжать рассказывать о его идеях, чтобы удостовериться в том, что он полностью его понимает и следует нити рассказа. Это незаметное, вкрапленное внушение означает, что понимание и следование важны в терапии. И как только терапевт начинает понимать и выслушивать пациента, то и пациент тоже вскоре начинает понимать и выслушивать терапевта. Раппорт, ответная внимательность и оптимальное отношение к созданию системы терапевтических рамок подразумеваются и таким образом вызываются с помощью первоначальных внушений и принятия поведения пациента.
Просьба старшего автора о том, чтобы пациент все полностью рассказывал, на самом деле, является незаметным способом фокусировать и зафиксировать внимание пациента на явных аспектах его собственного поведения (отвлекается на объекты), которые он сам указал. Когда пациент сам выделяет аспект поведения, оно должно вызывать его особый интерес и, следовательно, может послужить идеальным способом удержания его внимания. Эта любопытная ситуация может включать двойную связку конкретно для этого пациента: его отвлекаемость использовалась для неотвлечения, чтобы сфокусировать его внимание.
Эриксон предусмотрительно взаимодействует с клиентом, в качестве способа сотрудничества с ним он перенаправляет его внимание во время каждой паузы, и в то же время усиливает его ответную внимательность. Очень постепенно он выстраивает сеть ассоциаций, которая ведет пациента от пресс-папье и шкафа для бумаг к удовольствию от пассивного обучения и способности интеллектуально исследовать бессознательное. Такой переход от внешней фокусировки к внутренней является частью транса. Этот переход вызван утилизацией интеллектуального подхода пациента, с особым подчеркиванием возможности обучаться пассивно и бессознательно. Таким образом, пассивность и бессознательные аспекты трансового опыта ассоциируются с обучением, которое пациент принимает и знает, как это делать; пациенту гораздо легче принять пассивность и бессознательность, когда это связано с обучением. В этом переходе с внешнего на внутренний фокус Эриксон имеет возможность вставить много форм косвенной ассоциативной фокусировки (например, явления жизни, болезни, эмоций, физического и психического поведения) и косвенной идеодинамической фокусировки (например, безмятежная релаксация... комфорт от ухода от всего окружающего, усталость и ее нарастание). Это может способствовать наведению транса за счет включения бессознательного поиска и бессознательных процессов, которые могут пробудить частичные аспекты трансового опыта, а также обзор проблем пациента.
По мере того как терапевт продолжал утилизировать ход мыслей и высказывания пациента, его ответная внимательность все усиливалась, и пациентом ощущалось все возрастающее ожидание зависимости, поскольку теперь он начал смотреть на терапевта в ожидании дальнейших инструкций, направляющих его во внутренний субъективный чувственный опыт, где лежали его психологические проблемы.
Похожий подход был использован в следующем случае, который читатель теперь сможет легко проанализировать с точки зрения динамики, которую мы представили.
В сущности такая же процедура была проведена нами с 30-летним мужчиной, который, войдя в кабинет, начал по нему ходить. Он несколько раз объяснил, чего ненавидит рассказывать о своих проблемах в спокойном положении или лежа на диване. Разные психотерапевты отказывались с ним работать, обвиняя его в отсутствии кооперации. Он попросил применить гипнотерапию, если это возможно, поскольку его тревожность была невыносимой и всегда усиливалась в кабинете у психиатра, заставляя его беспрерывно ходить.
Дальнейшие повторяющиеся объяснения его потребности ходить, наконец, были успешно прерваны вопросом: «Хотите ли вы сотрудничать со мной, продолжая ходить по комнате, именно так, как вы это делаете сейчас?» Его ответ был неожиданным: «Хочу ли я? Боже мой, доктор! Я должен делать это, если останусь в этом кабинете».
Вслед за этим его попросили разрешить автору поучаствовать в его хождении, частично направляя его действия. Он согласился с некоторым смущением. Его попросили ходить вперед и назад, поворачивать налево и направо, отойти от кресла и подойти к нему. Поначалу эти инструкции давались в ритме его шагов. Постепенно ритм инструкций замедлялся, и формулировка изменилась на следующую: «Сейчас поверните направо от кресла, в которое вы можете сесть, поверните налево от кресла, в которое вы можете сесть, отойдите от кресла, в которое вы можете сесть, подойдите прямо к креслу, в которое вы можете сесть» и т.д. Этой формулировкой была заложена основа для более кооперативного поведения.
Темп замедлялся все больше, а инструкции включали вариации фразы: «Кресло, к которому вы скоро приблизитесь и в котором сможете с удобством расположиться». В свою очередь она сменилась на фразу: «Кресло, в котором вы скоро обнаружите себя комфортно сидящим».
Его шаги постепенно все больше замедлялись и все больше зависели от инструкций автора, до тех пор пока не было сделано директивное
внушение, чтобы он сел в кресло и погружался все глубже и глубже в глубокий транс, по мере того как он рассказывает свою историю.
Примерно 45 минут было потрачено таким образом на наведение транса, который снизил тревогу и нервозность пациента, чтобы он мог сотрудничать с терапевтом.
Ценность подобного метода утилизации заключается в его эффективной демонстрации пациенту, что его полностью принимают и что терапевт может эффективно взаимодействовать с ним, несмотря на его поведение. При этом клиент проявляет свои актуальные потребности, и в качестве значимой части процедуры наведения исследуется само поведение, доминирующее у пациента.
Вопрос Эриксона «Хотите ли вы сотрудничать со мной, продолжая ходить по комнате так, как вы это делаете сейчас?» необычайно продуктивный пример использования большого количества косвенных гипнотических форм в одной фразе. Являясь вопросом, он тут же фиксирует внимание пациента и направляет его на внутренний поиск подходящей реакции. Это замечательное составное внушение, которое устанавливает важную связь между внушением сотрудничества и его беспрерывным хождением, происходящим прямо сейчас. Это непрестанное хождение было особенностью самого пациента, которая сразу же была оценена, принята и утилизирована для развития «да»-установки. Заданный вопрос немного шокировал пациента, удивил и ослабил его доминирующую установку относительно своего сопротивления и побудил воскликнуть о своей потребности сотрудничать. Таким образом, был установлен прочный раппорт, и совместными усилиями терапия была структурирована. С установкой прочного раппорта пришли в действие значимые ожидания пациента, усилив его ответную внимательность как к своему собственному внутреннему состоянию, так и к дальнейшим внушениям терапевта. С помощью постепенного процесса ассоциаций и бессознательного обуславливания эта ответная внимательность усилилась еще больше, и в результате пациент стал способен принять внушение «сесть» и погрузиться в себя еще глубже, так что он мог рассказывать свою историю, находясь в состоянии глубокой поглощенности, которое описывается как глубокий транс.
Начинающий терапевт, который только начинает изучать способы интеграции подхода утилизации с формами косвенных внушений, поначалу может быть немного озадачен этими примерами, которые с виду требуют сообразительности и комплексного владения материалом. На практике, однако, большинство пациентов отчаянно ищут помощи и полностью готовы к сотрудничеству при любой представившейся им возможности, как это видно из следующего примера.
У следующей пациентки, выпускницы психологического факультета, были большие трудности с погружением в глубокий транс. После нескольких часов усиленных попыток она робко спросила, может ли она давать рекомендации по технике, хотя прежде у нее никогда не было опыта гипноза. Ее предложение было принято с охотой, после чего она дала совет: «Вы говорите очень быстро в этом месте, лучше говорить медленнее и тверже, и повторять это. Скажите это очень быстро, подождите немного, затем повторите это медленнее и, пожалуйста, периодически делайте паузы, чтобы дать мне отдохнуть, и, пожалуйста, не отделяйте глаголы.
С ее помощью глубокий, доходящий почти до состояния ступора транс был достигнут менее чем за 30 минут. После этого ее пригласили участвовать в различных видах экспериментальной работы, и она стала учить других тому, как наводить глубокий транс.
Принятие подобной помощи это не проявление необразованности или некомпетентности, скорее это признание того, что глубокий гипноз — это совместные усилия, в которых пациент выполняет работу, а гипнотизер пытается его побуждать к совершению необходимых усилий. Общепризнано, что на самом деле никто не может понять индивидуальные способы обучения и реакций другого человека. И поскольку такой прием блестяще работает с очень образованными и серьезно заинтересованными клиентами, он будет эффективен и со всеми остальными. Это дает ощущение веры, уверенности и активного участия в решении совместной задачи. Более того, это помогает рассеять неправильные представления о мистической силе гипнотизера и косвенно определить соответственные роли пациента и гипнотизера.
Такое принятие и утилизация помощи пациента - характерная особенность нашего подхода, который отчетливо контрастирует с прежними авторитарными методами, которые все еще остаются прочно укоренившимися в сознании общества и прессы. Ранний, ошибочный подход, считающий транс синонимом пассивного подчинения, к сожалению, все еще распространяется сценическими гипнотизерами. Однако, более поколения назад Эриксон проиллюстрировал, что суть хорошей гипнотической работы заключается в сотрудничестве с пациентом и самоконтроле со стороны гипнотизера, что можно наблюдать в процессе утилизации критических ситуаций, как это показано в следующем разделе.
ТРАНСОВОЕ НАВЕДЕНИЕ И ВНУШЕНИЕ
Эриксон (Ericson, 1958, 1959) провел различие между формальными ритуализированными процедурами наведения транса, где один и тот же метод применяется механически к любому человеку, и натуралистическим подходом, в котором для погружения в транс утилизируется уникальность личности и поведения пациента. При таком утилизационном подходе внимание пациента сфокусировано на каком-либо важном аспекте его собственной личности или поведения таким образом, что это ведет к внутренней фокусировке, которую мы определяем как терапевтический транс. При этом привычные сознательные установки пациента более или менее депотенциализированы, и задействованы бессознательные поиск и процессы, чтобы способствовать терапевтической реакции. В этой главе мы проиллюстрируем утилизационный подход к трансовому наведению и внушению на различных примерах из клинической практики. Мы проанализируем некоторые типичные методы подготовки пациентов к трансовому опыту вместе с наведением и ратификацией транса. В этих примерах мы сфокусируемся на том, как взаимодействие утилизационного подхода и форм косвенного внушения могут способствовать терапевтическому результату, фактически, в любой ситуации, в которой оказываются пациент и терапевт.
1. ПРИНЯТИЕ И УТИЛИЗАЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ, ПРОЯВЛЯЕМОГО ПАЦИЕНТОМ
Первый шаг в утилизационном подходе, как и в большинстве других видов психотерапии, — это принятие поведения, проявляемого пациентом, и признание его личной системы представлений. Эта открытость и принятие взглядов пациента способствует соответственно открытости и принятию пациентом терапевта. Нижеследующие примеры, взятые из неопубликованных и опубликованных записей старшего автора (Эриксон 1958, 1959), показывают, каким образом раппорт может быстро привести к терапевтическому трансу и развить его.
Развитие состояния транса — это внутрипсихическое явление, зависящее от внутренних процессов, действия же гипнотизера направлены только на создание подходящей ситуации. В качестве аналога можно привести пример с инкубатором, который служит подходящей средой для выведения цыплят из яиц, но на самом деле выведение зависит от развития процессов жизни внутри яйца.
При наведении транса неопытный гипнотизер пытается направить или подчинить поведение субъекта своей концепции, как должен вести себя субъект. Постоянно следует минимизировать роль гипнотизера и усиливать роль субъекта. Здесь можно привести пример с одним добровольным испытуемым, позже этот пример стал использоваться при обучении медиков гипнозу. После общей дискуссии на тему гипноза одна девушка выразила готовность немедленно погрузиться в транс. Ей предложили выбрать стул и позу которые будут для нее комфортны. Когда она это сделала, то заметила, что хотела бы закурить сигарету. Ей сразу же дали сигарету и она стала лениво курить, медитативно наблюдая за поднимающимся вверх дымом. Ей говорили отдельные фразы об удовольствии от курения и от наблюдения за клубящимся дымом, об ощущении покоя, когда она подносит сигарету к губам, о внутреннем ощущении удовольствия от нарастающей внутренней поглощенности приятным курением без необходимости уделять внимание происходящему вовне. Кратко были произнесены фразы о ее вдохах и выдохах, причем сказанные в такт с ее дыханием. Другие фразы касались той непринужденности, с которой она почти автоматически поносила сигарету к губам, а затем опускала руку на ручку стула. Эти фразы также говорились в соответствии с ее поведением. Вскоре слова вдох, выдох, поднимать и опускать приобрели обучающее значение, которое она не осознавала из-за внешне разговорной природы внушений. Подобным образом отдельные внушения, в которых слова спать, сонный и сон, были сделаны в такт с ее морганием.
Прежде, чем она докурила сигарету, она погрузилась в легкий транс. Затем ей внушили, что она может продолжать получать удовольствие от курения, по мере того как она все крепче засыпала, так что гипнотизеру пришлось следить за ее сигаретой, пока она все больше и больше погружалась в глубокий сон, таким образом, пока она спала, она продолжала испытывать приятные ощущения от курения. Удовлетворительный глубокий транс завершился, и она получила исчерпывающее обучение, чтобы научиться реагировать в соответствии со своими собственными бессознательными паттернами поведения.
В этом примере первичная подготовка и способствование оптимальному функционированию системы представлений происходили по мере того, как субъект слушал отвлеченную речь гипнотизера. Старший автор в качестве учителя в своем общем разговоре о гипнозе не мог не воспользоваться косвенным фокусированием и идеодинамическим фокусированием. Как мы видели в предыдущий главе, такие общие дискуссии автоматически инициируют идеодинамический процесс, который затем может служить основой для опыта погружения в транс.
Тот факт, что эта девушка вызвалась добровольно, говорит о том, что первоначальная подготовка была для нее особенно эффективна. Один из приятных моментов при работе с добровольцами в таких группах заключается именно в такой форме осознания своей собственной готовности к трансу.
Ее странное желание покурить в тот момент, когда ее пригласили для трансовой работы, возможно, было бы дезорганизующим признаком сопротивления по отношению к менее опытному терапевту. Действительно, когда позже студенты, которые не принимали ее желания покурить, пытались работать с той же девушкой, им не удавалось ввести ее в транс. Старший автор сразу же принял ее поведение и даже дал ей сигарету. Это улучшило их раппорт, и они вместе сфокусировались на ее курении. По мере того как она медленно и медитативно курила, мы начали понимать, что ее очевидно подрывное желание курить могло быть бессознательно принятым решением сотрудничества с процессом гипноза. Для этой девушки курение было способом вызвать внутреннее медитативное состояние полностью в соответствии с наведением транса. Старший автор распознал и утилизировал это медитативное состояние для наведения транса путем усиления фиксации ее внимания на курении, пользуясь обычной разговорной речью. Этот отвлеченный разговор дает ему общий контекст, в который он может вкраплять внушения об удовольствии, покое, внутреннем ощущении удовлетворения и о нарастании полной поглощенности курением в комфорте, без необходимости обращать внимание на происходящее вовне. Эти разбросанные в речи внушения направлены на еще большую нейтрализацию ее привычной сознательной направленности. Процесс незнания и неделания, возникающий тогда, когда не нужно обращать внимания на внешнее, ведет ее к бессознательному поиску каких-то новых направлений и ориентировок.
Такое новое направление было задано Эриксоном его очевидным интересом к ее курению. Затем он утилизировал ее курение для бессознательного научения, ее вдохи и выдохи, поднимание и опускание руки стали рефлективно следовать его голосу и внушениям. Этот бессознательный рефлекс был способом оценки и укрепления ее ответной внимательности. Наконец, идеодинамическое ассоциативное значение таких слов, как спать, было затем ассоциировано с ее актуальным морганием, внушая сон (веки закрываются, дрожат и т.д.). Хотя и терапевт, и пациент полностью осознают, что терапевтический транс это не сон, слова, вызывающие идею сна, вызывают ассоциативное поведение (как комфорт и ничего-не-делание), облегчающее вхождения в транс.
Раппорт был еще больше усилен, когда он взял ее сигарету и предложил продолжать получать удовольствие от курения, по мере того как она все крепче засыпает. Галлюцинаторное выполнение желания чего-то, чем она очевидно наслаждалась, например, курение, было сделано зависимым от сна все более и более явно. Ей дали надежду на продолжение позитивных ощущений и дальше, по мере того как она все глубже погружается в транс. Такая явная утилизация ее курения вместе с многочисленными формами косвенного внушения, способствовавшим оживлению ее собственных ассоциативных процессов, привели к обширному трансовому обучению.
Наш следующий пример является живой детальной иллюстрацией того, как сверх интеллектуализированную систему человека, направленную, прежде всего, на внешний мир, можно постепенно сфокусировать внутри, что более подходит для терапевтического транса.
Этот пациент вошел в кабинет очень энергично, сказав, что не знает гипнабелен он или нет. Он был готов погрузиться в транс, если это было возможно, при условии, что автор будет пользоваться в своем подходе интеллектуальным методом, а не каким-нибудь ритуальным или мистическим. Он сказал, что нуждается в психотерапии по нескольким причинам, и что он испробовал разные школы психотерапии, но безрезультатно. Гипноз применялся в разных случаях, но с треском провалился из-за мистицизма и отсутствия интеллектуального подхода.
Расспросы показали, что для него имел значение интеллектуальный метод, а не внушение идей, но вопросы к нему касались его мыслей и чувств относительно реальности. Он заявил, что автор должен осознавать, что сидит на стуле, что стул напротив стола, и что это суть факты реальности. Поскольку они таковые и есть, их нельзя не заметить, забыть, отрицать или игнорировать. В дальнейшем рассказе он заметил, что очевидно он напряжен, встревожен и обеспокоен дрожью в его руках, лежавших на ручках стула, а также он сильно отвлекался, замечая все происходящее вокруг него.
Автор в тот же момент ухватился за последнюю реплику как за основу для начала взаимодействия с ним. Он сказал: «Пожалуйста, продолжайте рассказывать о ваших идеях и понимании, позволив мне лишь перебивать вас, чтобы убедиться, что я полностью все понял и что я следую нити рассказа. Например, вы упомянули стул, но очевидно вы видели мой стол и отвлеклись на предметы, которые на нем лежат. Пожалуйста, объясните подробнее».
Он дал развернутый ответ с различными более или менее связанными комментариями обо всем, что находилось в поле его зрения. Во время каждой короткой паузы автор вставлял слово или фразу, чтобы вновь направить его внимание. Эти прерывания, сделанные со все увеличивающийся частотой, были следующими: это пресс-папье, шкаф для документов, ваша нога на ковре, верхний свет, занавески; ваша правая рука на ручке кресла, картины на стене, изменяющаяся фокусировка ваших глаз, когда вы осматриваетесь; интерес к названиям книг; напряжение в плечах, ощущение кресла, отвлекающий шум и мысли; тяжесть рук и ног, тяжесть проблем, тяжесть стола, канцелярские принадлежности; записи других пациентов, феномен жизни, болезни, эмоций, физического и психического поведения; безмятежная расслабленность; необходимость обращать внимание на чьи-то потребности, необходимость обращать внимание на чье-либо напряжение, во время разглядывания стола или пресс-папье, или шкафа для бумаг; комфорт от ухода от всего окружающего; усталость и ее нарастание; неменяющийся стол; монотонность шкафа для бумаг; необходимость отдохнуть; комфорт при опускании век; расслабляющее ощущение глубокого дыхания; удовольствие от пассивного обучения; способность интеллектуально познавать бессознательное. Другие подобные краткие замечания делались сначала редко, а затем со все возрастающей частотой.
Сначала эти вставки были просто дополнительными к собственным мыслям и высказываниям пациента. Поначалу его нужно было лишь стимулировать к дальнейшим усилиям. По мере того как это было сделано, стало возможным утилизировать его принятие стимулирования его поведения с помощью пауз и сомнений при завершении этих вставок. Это вызвало эффект ожидаемой зависимости от автора для дальнейшей и более полной стимуляции.
По мере того как процедура продолжалась, постепенно и незаметно для пациента его внимание все больше направлялось к его внутренним субъективным проблемам. Затем стало возможно использовать почти непосредственно простые техники прогрессивной релаксации и добиться легкого транса.
На протяжении всей терапии дальнейшие наведения транса происходили в основном таким же образом, хотя процедура постепенно сокращалась.
Первоначальное высказывание пациента о том, что он не знает, гипнабелен ли он, является важным признаком его готовности к трансу. Как мы видели в первой главе, незнание и неделание — важные условия для переживания опыта транса. Этот высокоинтеллектуальный клиент указывает, что есть область, где он не знает, область, где его привычные установки и система представлений нестабильны, гипноз — это область, где все эти привычные и, очевидно, в некотором роде неадекватные психические рамки можно обойти, таким образом, может иметь место необходимая психотерапия.
К тому же пациент поставил свои условия для опыта транса. Автор (старший автор) должен избегать любых намеков на мистику и ритуалы и пользоваться интеллектуальным подходом. Интеллектуальная направленность пациента, очевидно, является возможностью, которую каждый чувствительный терапевт оценил бы как самую подходящую для утилизации.
Затем пациент описывает свое рассеянное состояние, и старший автор сразу же использует его как базис для начала взаимодействия. Он предлагает пациенту продолжать рассказывать о его идеях, чтобы удостовериться в том, что он полностью его понимает и следует нити рассказа. Это незаметное, вкрапленное внушение означает, что понимание и следование важны в терапии. И как только терапевт начинает понимать и выслушивать пациента, то и пациент тоже вскоре начинает понимать и выслушивать терапевта. Раппорт, ответная внимательность и оптимальное отношение к созданию системы терапевтических рамок подразумеваются и таким образом вызываются с помощью первоначальных внушений и принятия поведения пациента.
Просьба старшего автора о том, чтобы пациент все полностью рассказывал, на самом деле, является незаметным способом фокусировать и зафиксировать внимание пациента на явных аспектах его собственного поведения (отвлекается на объекты), которые он сам указал. Когда пациент сам выделяет аспект поведения, оно должно вызывать его особый интерес и, следовательно, может послужить идеальным способом удержания его внимания. Эта любопытная ситуация может включать двойную связку конкретно для этого пациента: его отвлекаемость использовалась для неотвлечения, чтобы сфокусировать его внимание.
Эриксон предусмотрительно взаимодействует с клиентом, в качестве способа сотрудничества с ним он перенаправляет его внимание во время каждой паузы, и в то же время усиливает его ответную внимательность. Очень постепенно он выстраивает сеть ассоциаций, которая ведет пациента от пресс-папье и шкафа для бумаг к удовольствию от пассивного обучения и способности интеллектуально исследовать бессознательное. Такой переход от внешней фокусировки к внутренней является частью транса. Этот переход вызван утилизацией интеллектуального подхода пациента, с особым подчеркиванием возможности обучаться пассивно и бессознательно. Таким образом, пассивность и бессознательные аспекты трансового опыта ассоциируются с обучением, которое пациент принимает и знает, как это делать; пациенту гораздо легче принять пассивность и бессознательность, когда это связано с обучением. В этом переходе с внешнего на внутренний фокус Эриксон имеет возможность вставить много форм косвенной ассоциативной фокусировки (например, явления жизни, болезни, эмоций, физического и психического поведения) и косвенной идеодинамической фокусировки (например, безмятежная релаксация... комфорт от ухода от всего окружающего, усталость и ее нарастание). Это может способствовать наведению транса за счет включения бессознательного поиска и бессознательных процессов, которые могут пробудить частичные аспекты трансового опыта, а также обзор проблем пациента.
По мере того как терапевт продолжал утилизировать ход мыслей и высказывания пациента, его ответная внимательность все усиливалась, и пациентом ощущалось все возрастающее ожидание зависимости, поскольку теперь он начал смотреть на терапевта в ожидании дальнейших инструкций, направляющих его во внутренний субъективный чувственный опыт, где лежали его психологические проблемы.
Похожий подход был использован в следующем случае, который читатель теперь сможет легко проанализировать с точки зрения динамики, которую мы представили.
В сущности такая же процедура была проведена нами с 30-летним мужчиной, который, войдя в кабинет, начал по нему ходить. Он несколько раз объяснил, чего ненавидит рассказывать о своих проблемах в спокойном положении или лежа на диване. Разные психотерапевты отказывались с ним работать, обвиняя его в отсутствии кооперации. Он попросил применить гипнотерапию, если это возможно, поскольку его тревожность была невыносимой и всегда усиливалась в кабинете у психиатра, заставляя его беспрерывно ходить.
Дальнейшие повторяющиеся объяснения его потребности ходить, наконец, были успешно прерваны вопросом: «Хотите ли вы сотрудничать со мной, продолжая ходить по комнате, именно так, как вы это делаете сейчас?» Его ответ был неожиданным: «Хочу ли я? Боже мой, доктор! Я должен делать это, если останусь в этом кабинете».
Вслед за этим его попросили разрешить автору поучаствовать в его хождении, частично направляя его действия. Он согласился с некоторым смущением. Его попросили ходить вперед и назад, поворачивать налево и направо, отойти от кресла и подойти к нему. Поначалу эти инструкции давались в ритме его шагов. Постепенно ритм инструкций замедлялся, и формулировка изменилась на следующую: «Сейчас поверните направо от кресла, в которое вы можете сесть, поверните налево от кресла, в которое вы можете сесть, отойдите от кресла, в которое вы можете сесть, подойдите прямо к креслу, в которое вы можете сесть» и т.д. Этой формулировкой была заложена основа для более кооперативного поведения.
Темп замедлялся все больше, а инструкции включали вариации фразы: «Кресло, к которому вы скоро приблизитесь и в котором сможете с удобством расположиться». В свою очередь она сменилась на фразу: «Кресло, в котором вы скоро обнаружите себя комфортно сидящим».
Его шаги постепенно все больше замедлялись и все больше зависели от инструкций автора, до тех пор пока не было сделано директивное
внушение, чтобы он сел в кресло и погружался все глубже и глубже в глубокий транс, по мере того как он рассказывает свою историю.
Примерно 45 минут было потрачено таким образом на наведение транса, который снизил тревогу и нервозность пациента, чтобы он мог сотрудничать с терапевтом.
Ценность подобного метода утилизации заключается в его эффективной демонстрации пациенту, что его полностью принимают и что терапевт может эффективно взаимодействовать с ним, несмотря на его поведение. При этом клиент проявляет свои актуальные потребности, и в качестве значимой части процедуры наведения исследуется само поведение, доминирующее у пациента.
Вопрос Эриксона «Хотите ли вы сотрудничать со мной, продолжая ходить по комнате так, как вы это делаете сейчас?» необычайно продуктивный пример использования большого количества косвенных гипнотических форм в одной фразе. Являясь вопросом, он тут же фиксирует внимание пациента и направляет его на внутренний поиск подходящей реакции. Это замечательное составное внушение, которое устанавливает важную связь между внушением сотрудничества и его беспрерывным хождением, происходящим прямо сейчас. Это непрестанное хождение было особенностью самого пациента, которая сразу же была оценена, принята и утилизирована для развития «да»-установки. Заданный вопрос немного шокировал пациента, удивил и ослабил его доминирующую установку относительно своего сопротивления и побудил воскликнуть о своей потребности сотрудничать. Таким образом, был установлен прочный раппорт, и совместными усилиями терапия была структурирована. С установкой прочного раппорта пришли в действие значимые ожидания пациента, усилив его ответную внимательность как к своему собственному внутреннему состоянию, так и к дальнейшим внушениям терапевта. С помощью постепенного процесса ассоциаций и бессознательного обуславливания эта ответная внимательность усилилась еще больше, и в результате пациент стал способен принять внушение «сесть» и погрузиться в себя еще глубже, так что он мог рассказывать свою историю, находясь в состоянии глубокой поглощенности, которое описывается как глубокий транс.
Начинающий терапевт, который только начинает изучать способы интеграции подхода утилизации с формами косвенных внушений, поначалу может быть немного озадачен этими примерами, которые с виду требуют сообразительности и комплексного владения материалом. На практике, однако, большинство пациентов отчаянно ищут помощи и полностью готовы к сотрудничеству при любой представившейся им возможности, как это видно из следующего примера.
У следующей пациентки, выпускницы психологического факультета, были большие трудности с погружением в глубокий транс. После нескольких часов усиленных попыток она робко спросила, может ли она давать рекомендации по технике, хотя прежде у нее никогда не было опыта гипноза. Ее предложение было принято с охотой, после чего она дала совет: «Вы говорите очень быстро в этом месте, лучше говорить медленнее и тверже, и повторять это. Скажите это очень быстро, подождите немного, затем повторите это медленнее и, пожалуйста, периодически делайте паузы, чтобы дать мне отдохнуть, и, пожалуйста, не отделяйте глаголы.
С ее помощью глубокий, доходящий почти до состояния ступора транс был достигнут менее чем за 30 минут. После этого ее пригласили участвовать в различных видах экспериментальной работы, и она стала учить других тому, как наводить глубокий транс.
Принятие подобной помощи это не проявление необразованности или некомпетентности, скорее это признание того, что глубокий гипноз — это совместные усилия, в которых пациент выполняет работу, а гипнотизер пытается его побуждать к совершению необходимых усилий. Общепризнано, что на самом деле никто не может понять индивидуальные способы обучения и реакций другого человека. И поскольку такой прием блестяще работает с очень образованными и серьезно заинтересованными клиентами, он будет эффективен и со всеми остальными. Это дает ощущение веры, уверенности и активного участия в решении совместной задачи. Более того, это помогает рассеять неправильные представления о мистической силе гипнотизера и косвенно определить соответственные роли пациента и гипнотизера.
Такое принятие и утилизация помощи пациента - характерная особенность нашего подхода, который отчетливо контрастирует с прежними авторитарными методами, которые все еще остаются прочно укоренившимися в сознании общества и прессы. Ранний, ошибочный подход, считающий транс синонимом пассивного подчинения, к сожалению, все еще распространяется сценическими гипнотизерами. Однако, более поколения назад Эриксон проиллюстрировал, что суть хорошей гипнотической работы заключается в сотрудничестве с пациентом и самоконтроле со стороны гипнотизера, что можно наблюдать в процессе утилизации критических ситуаций, как это показано в следующем разделе.